Испытание адом - Страница 73

– Военный трибунал?

– Именно. Прошу учесть: я не допущу бессудных расправ. Наказания могут быть сколь угодно суровыми, но лишь в рамках действующих военных законов. Мы должны вести себя как цивилизованные люди, а не унижать себя варварством.

– Понятно? И это ваши единственные условия?

– Да, сэр.

– Хорошо, – спокойно ответил он и, словно увидев, как поднялись ее брови, пояснил: – Честный, справедливый, законный суд – это гораздо больше того, на что мы могли надеяться в отношении этих людей. Мы полагали, что никто и никогда не призовет наших мучителей к ответу. Вы, коммодор Харрингтон, даете надежду на осуществление справедливости, и попытка добиться ее стоит любого риска. Возможно, нам так и не удастся убраться с этой планеты, и «черноногие» перебьют нас всех до единого. Но если нам все же повезет, я хочу, заглянув в зеркало через десять лет, увидеть там человека, которого смогу уважать. Поэтому, даже будь у меня возможность проделать с этими подонками то, что мне хочется, я этого делать не стану.

Хонор вздохнула с глубоким облегчением, ибо эмоции Рамиреса полностью подтверждали его слова. Он не кривил душой.

– Я рада, что вы понимаете меня, – сказала она, – но согласятся ли с вами другие узники?

– Возможно, не все, – признал он. – Но если вы сумеете провернуть этот трюк, у вас будет право гнуть свою линию. Да и в любом случае: оружие и шаттлы имеются только у вас, и я не думаю, что многим захочется конфликтовать с вами ради возможности линчевать «черноногих». Как бы ненавистны они ни были.

– Мне все понятно. Могу я считать, коммодор Рамирес, что мы договорились по всем пунктам?

– Так точно, коммодор Харрингтон.

Из темноты выдвинулась ладонь размером с лопату, и Хонор крепко пожала ее, ощущая силу и радуясь стоящим за ней искренностью и решимостью.

Книга третья

Глава 15

– Спасибо, что пришли, гражданин адмирал. И вам тоже, гражданка комиссар.

– Всегда рад служить, гражданка Секретарь, – ответил гражданин адмирал Хавьер Жискар, словно у него имелся выбор: принять или не принять «приглашение» Военного секретаря Республики.

Его комиссар, темнокожая, с платиновыми волосами женщина по имени Элоиза Причарт, ограничилась молчаливым кивком. Она подчинялась не Военному секретариату, а Бюро государственной безопасности и отчитывалась не перед Эстер МакКвин, а перед Оскаром Сен-Жюстом. Однако, во всяком случае в настоящее время, звезда МакКвин явно устремлялась к зениту. Причарт была осведомлена на сей счет не хуже остальных – как и о склонности МакКвин использовать любые возможности для расширения личного влияния. В топазовых глазах гражданки комиссара застыла настороженность.

И МакКвин это, естественно, заметила. Указывая гостям на стулья, она намеренно не оглянулась на Эразмуса Фонтейна – сторожевого пса БГБ, приставленного к ней самой. Гражданин Фонтейн состоял при ней со времени убийства Гарриса, но лишь двенадцать месяцев назад она вдруг осознала, что он гораздо умнее – и опаснее, – чем можно предположить, глядя на этого вечно смущенного и растерянного рохлю со стороны. Не то чтобы она недооценивала его раньше, но...

Нет, скажем себе правду. Она всегда знала, что он должен быть хоть чуточку способнее, чем старается выглядеть, но все же недооценила его истинные таланты. Ее спасло только то, что она давно взяла за правило ориентироваться на худший из возможных вариантов и ничего не предпринимать без двойной, а то и тройной страховки. В противном случае эта недооценка могла стать фатальной. Кроме того, она действительно была лучшей в своем ремесле. В конце концов, вздумай Фонтейн подвести ее под зачистку до мятежа Уравнителей, от Комитета общественного спасения не осталось бы и следа. Эстер не знала, как принималось решение о ее выдвижении и связано ли оно с подавлением фанатиков Ла Бёфа, однако была твердо уверена, что без Фонтейна дело не обошлось.

Она мысленно рассмеялась, предположив, что этого человека оставили при ней и после повышения, исходя из вполне логичного предположения: он знает ее лучше, чем кто-либо другой, и, однажды одураченный, не позволит одурачить себя еще раз. Впрочем, это не имело особого значения. Наверное, у БГБ и гражданина Фонтейна имелись на ее счет свои планы... но и у нее в запасе тоже кое-что есть.

– Гражданин адмирал, – сказала она, когда пришедшие расселись, – я пригласила вас, чтобы обсудить новую операцию. Операцию, которая, по моему разумению, способна оказать существенное влияние на ход войны.

Она выдержала паузу, глядя лишь на Жискара, намеренно исключив из диалога обоих комиссаров. Это было частью игры, все участники которой делали вид, будто флотом по-прежнему командуют адмиралы. На самом деле все знали, что решающее слово на каждом уровне принадлежит соответствующему комиссару. Именно это МакКвин намеревалась изменить едва ли не в первую очередь, но ведь Жискар этого знать не может, не так ли? А хоть бы и знал – поверит он, что она справится с такой задачей?

Он слегка покосился на Причарт и склонил голову набок, выжидающе глядя на гражданку Секретаря. Адмирал был рослым, слегка за сто девяносто, жилистым мужчиной, с худощавым лицом и горбатым носом. Лицо его представляло собой маску, превосходно скрывающую мысли, но светло-карие устремленные на МакКвин глаза выдавали настороженность человека, который недавно стал козлом отпущения за проваленную по чужой вине операцию. Едва избежав беды, он с опаской относился к любым планам, способным «существенно повлиять на ход войны».